Из протокола допроса гражданки Сильченко Нины Федоровны, родившейся 20.08.1944 года, проживающей в г. п. Октябрьский, по материалам уголовного дела №21028030022 по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны.
В частности, допрошенный свидетель сообщила: «Я проживаю непосредственно на территории бывшей деревни Карпиловка, а ныне это улица Гастелло горпоселка, с 1964 года. Постоянно общалась с местными жителями, старожилами Карпиловки. Поэтому о расстреле и сожжении мирных граждан немецкими карателями 2 апреля 1942 года я узнала со слов очевидцев этой трагедии. Очень часто и наиболее откровенно рассказывал о тех трагических событиях Пальцев Павел Леонтьевич, который один из всех односельчан тогда чудом выжил, и ему удалось выбраться из горящего сарая. Как единственный свидетель (его уже довольно давно нет в живых), Павел Пальцев подробно рассказывал, как взрослых жителей Карпиловки утром того страшного дня немцы согнали в клуб. Это оказались каратели, одеты были как-то по-особенному, на головах – каски, а на них нарисованы черепа и сделаны какие-то нашивки. Они действовали так: два немца у крыльца стояли, один вскакивал в дом, требовал взять паспорта взрослым. Позже мы поняли, говорил Павел Леонтьевич, что паспорта забирали, чтобы не было подсчета количества уничтоженных людей с целью замести следы своих преступлений.
После того, как мирных сельчан разместили в карпиловском клубе, у них потребовали назвать партизанские семьи. Но люди молчали, поскольку как можно было называть, если почти в каждой семье были партизаны. Ничего не добившись, фашисты начали расправу – отсчитывали по 10 человек на немецком и выводили из клуба через дорогу на колхозный двор, из конюшни вдруг раздались выстрелы. Всем стало ясно – это расстрел, верная смерть. Женщины начали кричать и плакать. В первой партии повели здоровых, крепких мужчин. Сам Павел Пальцев говорил, что оказался во второй партии. Их загнали в конюшню, поставили лицом к стенке, напротив – десяток автоматчиков. Выстрелы раздались одновременно. Пальцев упал, сначала ничего не помнил, очнувшись,понял, что не убит, продолжая лежать. Приводили еще партии мужчин, женщин с детьми, всех расстреливали, человек лежал на человеке. Над Павлом Леонтьевичем начал было ерзать тяжелораненный односельчанин, кто-то из карателей увидел это и выстрелил. Пуля задела и Пальцева, но не зацепила жизненно важные органы. Потом немцы вышли из сарая, все стало тихо, Павел Леонтьевич выкарабкался из кучи мертвых тел, пробрался к выходу, кое-как выкарабкался наружу. Помнит, что фашистов рядом не оказалось, они были на бугре метрах в 100, разбирали солому,чтобы поджечь конюшню с убитыми людьми. И Пальцев рискнул бежать. Его не заметили, а дальше, когда он бежал через болото к речке под мост, уже стоял дым от горящего сарая. Эта густая пелена помогла окончательно скрыться от карателей единственному уцелевшему тогда жителю Карпиловки.
Через несколько дней, как вспоминал Павел Пальцев, ему удалось встретить в лесу партизан. Вместе с некоторыми из них вернулся в деревню, чтобы забрать детей – они в момент расправы 2 апреля 1942 года прятались в доме. Как оказалось, семьи после того страшного дня у него не стало: детей назавтра же схватили гитлеровцы, загнали в сарай на территории местной школы и там заживо сожгли вместе с другими земляками. Сама жена Пальцева погибла в карпиловской конюшне.
Обо всем этом мне неоднократно рассказывал Павел Пальцев, другие жители прежней Карпиловки. С их слов мне известно, что многие родственники моего мужа Коршака Юрия Ивановича погибли, причем не только в Карпиловке, но и были сожжены в рудобельском клубе около железнодорожной остановки и в сарае Октябрьской школы вследствие карательной операции против партизан и мирного населения в начале апреля 1942 года».
Анатолий Новик, прокурор Октябрьского района, младший советник юстиции.