В прошлом году социологическая лаборатория ГГТУ имени П. О. Сухого проводила масштабное исследование на тему электорального поведения жителей области. Итоги этой работы обсуждаем с руководителем проекта, доктором социологических наук, профессором Виктором КИРИЕНКО.
Настроение не имеет значения
– Давайте сразу уточним: исследование велось в 2016 году, на носу 2018-й, насколько такие данные будут актуальны сегодня? Наверняка суждения людей о таких базовых вещах, как уровень жизни, уверенность в завтрашнем дне, качество работы сфер ЖКХ, медицины, образования, меняются не быстро.
– Безусловно, эти данные по-прежнему актуальны. Вместе с тем какие-то подвижки в ту или иную сторону могут быть, так что мы уже приступили к новому анкетированию избирателей, чтобы еще раз уточнить мнения и настроения граждан.
– Насколько можно доверять таким исследованиям?
– В нашем случае уровень доверительности – 95%. Это максимум, который в принципе может быть в прикладном социологическом исследовании. Мы обеспечиваем полную репрезентативность населения области старше 18 лет по полу, возрасту, социально-профессиональному статусу, месту жительства.
– В СМИ полно результатов разного рода соцопросов, при этом лично меня вообще никто никогда не опрашивал. Как и моих родственников или друзей. Согласитесь, странно.
– Действительно, в СМИ иногда приводятся данные социологических опросов без ссылок на источник: по какой методике и по чьему заказу проводилось исследование, где находится полный отчет. На самом деле в Беларуси только четыре лаборатории, которые имеют право вести такую работу. В том числе и социологическая лаборатория ГГТУ имени П. О. Сухого. А то, что вы не попали в число респондентов, может быть обидно, но не удивительно. Население Гомельской области – примерно 1,5 миллиона человек. Для обеспечения репрезентативности исследования мы опрашиваем около 1400 из них, то есть почти каждого тысячного. Это проверенная во многих странах методика. А единственное исследование, в ходе которого опрашиваются абсолютно все жители, это перепись населения.
– Как быть с тем, что люди могут давать ответы под действием настроения или даже алкоголя?
– Для того, чтобы нивелировать так называемые “настроенческие” ответы, и делается широкая выборка. В такой массе они просто теряются. Кроме того, наши анкетеры хорошо подготовлены, они знают: если человек по каким-то причинам пребывает в агрессивном, крайне подавленном состоянии, тем более выпил, он будет просто исключен из числа опрашиваемых.
В погоне за “жареным”
– Поговорим о результатах исследования. С моей точки зрения, есть даже парадоксальные моменты. Например, респонденты уверены, что в Беларуси широко распространена коррупция, при этом с ее проявлениями лично или по опыту родственников сталкивались единицы. Тогда откуда такое мнение?
– Как правило, эта информация появляется из “курилок” – обсуждений с друзьями и знакомыми. Здесь срабатывает закон коллективной психологии: грубо говоря, если “все” знают о чем-то, почему я должен сомневаться. При этом люди не обременяют себя вопросом “Откуда взялись эти “все”?” Также тема коррупции разогревается СМИ, и под видом горячей новости порой подается непроверенная информация. Она бесконтрольно входит в головы людей, закрепляется там как убеждение. А потом, когда не подтверждается, уже поздно. И ответственности у таких журналистов за липовые сенсации никакой нет.
– То есть, как обычно, журналисты виноваты…
– Слово “виноваты” не подходящее. СМИ призваны отражать реальную картину: коррупция в стране есть, значит нужно эту тему освещать. Однако отдельные СМИ, понимая, что тема рейтинговая и поднимает тиражи или просмотры, идут на то, что представляют публике непроверенные сведения. И в этом случае в погоне за “жареным” искажается реальность. Тысячи, а иногда и миллионы людей прочитали, что условного Иванова задержали, он коррупционер. Потом в ходе следствия обвинения с него сняли. Многие ли СМИ дадут информацию, что Иванов не виновен? Так и рисуется вместо объективной картинки – мрачная. Психологи знают, что негативная информация удерживается в сознании гораздо прочнее позитивной.
– С точки зрения социологии, возрастающее влияние интернета именно как средства массовой информации – это скорее хорошо или плохо?
– Это новая объективная реальность: как есть, так есть. Однако и безосновательно преувеличивать значение интернета как СМИ не стоит. Наше исследование указывает, что основная взрослая часть населения области черпает информацию из государственных телеканалов и газет. Интернет – на втором месте. Тем более очевидно, что государственным СМИ нужно наращивать свое присутствие и влияние в глобальной сети. Однако меня как социолога больше беспокоит другое: интернет разрушает социальные связи. Опасность в том, что молодежь вместо общения с живыми людьми зачастую общается с “суррогатами”: с никами, под которыми скрываются неизвестно кто, но при этом навязывают разные мысли, в том числе и деструктивные. Кроме того, все время жить в ирреальном мире невозможно. Рано или поздно подростки сталкиваются с действительностью – например, с людьми, которые имеют отличную или противоположную точку зрения. И тут уже не нахамишь оппоненту, спрятавшись за ник, не выключишь его, нажав на одну клавишу. Как выстраивать живое общение, почти не имея навыков? Ну, а возвращаясь к вашему вопросу о полезности интернета, в мире вообще мало однозначно хороших или плохих вещей. Огонь – это благо, но он может быть и разрушительным. Или нож. Так и интернет.
Депутаты – не артисты
– Еще одна “странность”, которую по итогам исследования заметила в настроениях людей: те, кто отмечал, что у них низкий уровень доходов (денег не хватает даже на оплату коммуналки и покупку продуктов), не хотели идти на выборы, а те, у кого высокий доход, наоборот. Чем это объяснить?
– Да, это интересное наблюдение. Объяснение простое: согласно исследованию, люди с низким уровнем дохода в целом не стремились менять ситуацию к лучшему. Мало кто выбирал такие варианты ответов, как “хотел бы переучиться и получить более высокооплачиваемую работу”, или “готов подрабатывать”, или “буду обрабатывать землю и получать дополнительные блага от натурального хозяйства”. И здесь прямая связь с желанием-нежеланием голосовать на выборах. Если человек хочет открыть свое дело, он ищет кандидата, который поддержит малый бизнес. Если хочет подработать – кандидата, который обещает создавать дополнительные рабочие места. А если желания менять ситуацию к лучшему нет, то нет и интереса к выборам. Или голос достанется наиболее популистскому кандидату, который скажет: избиратель, не делай ничего, все блага к тебе придут сами, только выбери меня.
– Исследование проводилось в 2016 году накануне выборов в Палату представителей Национального собрания Беларуси. В феврале же предстоят выборы в местные Советы депутатов. В чем принципиальные отличия этих двух кампаний?
– На выборах в местные Советы большинство депутатов избираются в сельские Советы. То есть это кандидаты, которых люди знают лично, видят их чуть ли не каждый день. И если у депутатов парламента основная задача – законотворчество, решение глобальных проблем, то на местном уровне – решение насущных проблем каждого избирателя. Поэтому предстоящие выборы наиболее четко отражают уровень удовлетворенности базовых потребностей жителей страны. Иными словами, люди будут по конкретным делам судить об эффективности работы местных депутатов и выскажутся об этом в бюллетенях, оказав кому-то доверие или нет.
– Но это мы говорим о сельсоветах. Думаю, что депутатов районных и областного Советов люди знают по фамилиям и тем более в лицо с трудом.
– Во многом вы правы. Поэтому действующим депутатам, если они снова намерены баллотироваться, а также кандидатам нужно максимально усилить свою активность, проводить больше встреч с избирателями. Правда, надо понимать, что такие встречи – не выступления эстрадных артистов, когда все аплодируют, а иногда и преподносят цветы. Звучат и острые вопросы – ведь на встречи приходят люди, у которых наболело. Перед ними нужно держать ответ. Предлагать реальные пути решения каждой конкретной проблемы. Показать свою работу. Я внимательно читаю публикации в СМИ, в том числе в вашей газете, и вижу, что некоторые депутаты находят возможность провести со своими избирателями, например, субботник, вместе поработать. Это правильно. И тоже способствует узнаваемости.
– Есть ли предпочтения у избирателей относительно профессии будущего депутата?
– Нет. У нас еще не наступило время, как на Западе, когда политикой занимаются профессиональные политики. Больше половины респондентов отвечают, что им важны не профессия кандидата в депутаты, а его деловые качества. Если ты проявил себя в какой-то реальной ипостаси, директором завода или главврачом, деятелем культуры или учителем, бизнесменом или спортсменом, то люди окажут доверие. Сегодня уже стопроцентно не пройдет кандидат, у которого в декларации о доходах написано, что он получил три доллара или вообще ничего не заработал. Люди хорошо понимают, о чем это говорит: либо это безработный, который ничего не добился, либо он скрывает доходы. Тогда у избирателей сразу вопрос: почему они платят налоги, а такой вот кандидат – нет, но при этом он пользуется всеми теми же общими благами: бесплатными медицинскими услугами, образованием, дорогами.
– Справедливо. А есть ли у избирателей предпочтения по возрасту кандидатов? И есть ли в обществе запрос на увеличение количества женщин в политике?
– По возрасту предпочтения традиционны – от 35 до 50 лет. И это разумно: у человека уже есть жизненный опыт, но при этом он еще физически активен. Что касается пола, более 60% потенциальных избирателей ответили, что он не имеет принципиального значения. Люди не делают на этом акцент. Хотя с рациональной точки зрения, возможно, женщин в политике должно бы стать больше. Потому что те же депутаты – это представители своего народа, срез общества. Значит, в полной мере должны быть представлены не только мужчины, но и женщины. При этом не должно быть искусственной регуляции, каких-то квот. Жизнь мудрее любой политики. Она все расставляет по своим местам.
Наталья СТАРЧЕНКО.
